Владимир Борисович, расскажите, как проходил тот день, 12 апреля 1961 года, что особенного было, что Вам запомнилось?
— Помню, было большое нервное напряжение. Мы знали, что ракеты взрываются и в стартовых сооружениях, и в полете, а здесь должен был полететь человек. Бывший летчик, который, наверно, мало представлял, что такое «аппарат без крыльев». Подготовка Гагарина к полету проходила в привычном рабочем режиме – буквально за день-два до этого шли испытания. С другой стартовой площадки запустили ракету, которая взорвалась на высоте полтора метра. Конечно, для работников это оставило негативный след, поэтому напряжение 12 апреля было сильным. Я занимал должность заместителя начальника телеметрического отдела полигона, при запуске должен был по данным аппаратуры телеметрируемых параметров вести доклад о ходе полета. Начальник попросил меня вести репортаж. Я определял и контролировал состояние узлов агрегатов ракеты на активном участке траектории в начале полета. Все внимание было уделено показателям, которые характеризовали работу двигательной установки, положение ракеты в пространстве. Юрий Гагарин также был оснащен телеметрическими датчиками, поэтому я наблюдал за его эхокардиограммой – сердцем. В полете было обнаружено, что двигатель ракеты выключился на секунду позже расчётной. Получается, что космический аппарат мог выйти на более высокую орбиту, чем это предполагалось. Если при возвращении вовремя не сработает тормозная двигательная установка (а дублирующей не было), то космический аппарат опустится на землю. При таких расчётах предполагалось, что ракета попадет в воду. Боялись, что это мог быть действующий кратер, но дальнейшие показатели отрицали эту версию. На аппарате была надувная лодка и даже рыболовные принадлежности. Вся система жизнеобеспечения была рассчитана на 7 суток. Но при сложившейся ситуации – отключении двигателя на секунду позже – полет мог увеличиться до 12 суток. Все это создало дополнительное напряжение. К счастью, тормозная двигательная установка сработала. Конечно, аппарат прибыл не в расчетную точку, а в Саратовскую область, где сейчас установлена соответствующая стела.
В моих руках марка, которая была выпущена через год после полета Юрия Алексеевича. На ней два автографа Гагарина. Расскажите про судьбу второго.
— До полета мы не были знакомы. Гагарина я видел на заседании государственной комиссии. Пообщаться не удалось. В 1963 году не было Центра управления в Королеве, только временный на полигоне. Создавалась рабочая комиссия из специалистов различного профиля, отвечавших каждый за свою специальность. Я был членом этой комиссии. Около двух часов ночи при отсутствующей связи с космонавтом Валерием Быковским и Валентиной Терешковой и их нахождением на другом конце земного шара, мы с начальником отдела обработки телеметрической информации спустились в комнату, потому что не спали. Вдруг открывается дверь и входит подполковник Гагарин. Спросил, что мы пьем. Мы предложили ему кофе. Юрий Алексеевич сел к нам за стол. Так и состоялась наша первая встреча. Когда он вошел, сложилось ощущение, что мы знакомы очень давно. Гагарин – невероятно контактный человек. Он спрашивал, как мы живем, чем интересуемся. Когда я до конца почувствовал его расположение, то достал почтовую марку и попросил Юрия Алексеевича оставить свой автограф. Меня поразила его отличная русская речь – никаких слов-паразитов и хороший запас анекдотов.
Также у нас есть фотография с автографом космонавта Андрияна Николаева и Юрия Гагарина. На ней изображена аппаратура. Расскажите подробнее для чего она используется?
— В 1964 году весной я поступил в адъюнктуру академию имени Можайского. Я писал диссертацию на тему «Диагностика состояния ракет и космических аппаратов по данным телеметрии». По опыту работы на полигоне, ведению репортажей о полетах, я испытывал сложности: параметры отображались на двух экранах электронно-лучевых трубок в виде столбиков. Высота его пропорциональна измеряемому параметру. Таких было 48. Разбираться в них было очень тяжело. По радиоканалу шли помехи, столбики сбивались. Я подумал о создании аппаратуры, с помощью которой можно фиксировать нужны показатели. Это было мое предложение. Руководство академии поддержало меня – мы разработали и изготовили аппаратуру оперативного телеконтроля. В марте 1965 года перед полетом Алексея Леонова и Павла Беляева мы выехали с этой стойкой на полигон и контролировали информацию. Сейчас уникальное оборудование находится в одной из аудиторий академии имени Можайского. Фото с описанием и историей создания переданы на кафедру.
Подробнее на рутуб-канале ГУАП.
Прочтите также:
- Студенты ГУАП заняли призовые места на олимпиаде «Автоматизация и информатизация ТЭК»
- Вернулись с конкурса «Ты – лидер 2024» с победой
- ГУАП завоевал серебро и бронзу на региональном чемпионате «Профессионалы»
- Практический тур Открытой региональной олимпиады по метрологии
- Кадры для космической отрасли
Это интересно:
- Какие траектории развития российского спорта обсуждали участники круглого стола?
- Какое внимание будет уделено на расширение международного партнерства на Конгрессе?
- Какое место было выбрано для проведения Конгресса?
- Что отметил советник президента РФ Антон Кобяков на заседании?
- Какие страны принимали участие в заседании?